Эйслинн - моя королева, здесь - шла сквозь толпу за Элизой. Толпа расступалась перед ней так же, как и перед ним самим. Она была прелестна - воплотившееся в реальность видение. Летние девушки засуетились. Зимние фейри нахмурились. Темные облизывались, будто в предвкушении чего-то. Остальные - фейри-одиночки и парочка фейри Высшего Двора - с любопытством смотрели на Эйслинн, держась немного в стороне от остальных. Кинану казалось, что вся его жизнь, вся эта долгая борьба сейчас отразилась на лицах присутствующих.
Элиза подошла к нему и склонила голову в поклоне:
- Твоя гостья, Кинан.
Он кивнул и отодвинул для Эйслинн стул. Она не улыбнулась, да и особо счастливой не выглядела. Она пришла сюда не для того, чтобы принять его, а для того, чтобы бороться. И все вокруг наблюдали за ними.
Кинан почувствовал себя неловко под любопытными взглядами. Всегда он выбирал поле битвы, он выбирал декорации, а сейчас она пришла в его клуб, где куча его людей, и он понятия не имеет, что с этим делать.
Но она все же пришла ко мне.
Хотя и не по той причине, которая ему бы понравилась. Весь ее вид говорил о том, что она здесь, чтобы отказать ему. И все равно это было замечательно. Даже если она не его королева, то на этот раз игра все же доставила ему удовольствие, которого он не получал от нее уже много-много лет. Если бы Эйслинн так не шарахалась от него, ее приход сюда мог бы стать прекрасным началом прекрасного вечера.
- Дай мне знать, когда перестанешь пялиться на меня, - сказала Эйслинн, стараясь выглядеть искушенной и опытной, но у нее плохо получалось.
Она обернулась и махнула рукой одному из "львят", сновавших в толпе, подзывая его:
- Могу я получить какой-нибудь нормальный "смертный" напиток? Не горю желанием пить то вино, которым меня потчевали на ярмарке.
"Львенок" поклонился - его грива встала дыбом, когда другой пытался протиснуться ближе - и бросился на поиски напитка для Эйслинн, ни на секунду не замедляя скорости, даже когда натыкался на кого-то в толпе. Он быстро затерялся среди танцующих фейри.
У самого края танцпола Ниалл и Тэвиш с помощью охранников организовали нечто вроде живой баррикады, предназначенной не подпускать к Кинану и Эйслинн присутствующих в клубе девушек. Те плохо понимали, что можно и чего нельзя говорить. А сегодня они все были вне себя, убежденные в том, что их королева наконец-то с ними.
- Я перестал пялиться, - тихо пробормотал Кинан, хотя на самом деле это было не так.
Он вообще не был уверен, что справится с этой непосильной задачей, если она будет часто вот так одеваться. На Эйслинн были какие-то виниловые штаны, которые сидели на ней, как вторая кожа, и старомодная блузка с красной бархатной шнуровкой. Кинан был абсолютно уверен, что если потянет за конец этого шнурка, блузка мгновенно окажется на полу.
- Хочешь потанцевать перед тем, как мы поговорим? - Спросил он.
Ему почти до боли хотелось обнять ее, танцевать с ней, как это было на ярмарке, кружиться среди фейри - наших фейри.
- С тобой? Это вряд ли.
Она будто насмехалась над ним, но Кинан видел, что Эйслинн просто храбрится.
- Все смотрят. - Смотрят на нас обоих. Ему нужно было доказать себе и всем собравшимся здесь фейри, что он не слабый, что не собирается склонять перед ней голову. - Все, кроме тебя.
И Кинан сбросил "иллюзию", выпустив наружу весь свой солнечный свет, и засиял, как маяк в тусклом освещении клуба. Одно дело для смертного видеть фейри, и совсем другое - сидеть рядом с их монархом.
Глаза Эйслинн расширились, дыхание сперло.
Наклонившись через стол, Кинан протянул руку, чтобы взять одну из ее крепко сжатых вместе ладоней. Быстрым, незаметным для глаз смертных движением, Эйслинн дернулась назад и хмуро уставилась на свою руку, словно могла подавить воспоминание о том, как она уже изменилась.
"Львенок", которого она послала за напитком, вернулся с подносом, уставленным самыми разными коктейлями и напитками. Еще трое шли за ним, у каждого в руках был поднос со сладкими "смертными" закусками, которые предпочитали фейри.
Эйслинн отказывалась признаваться в этом даже самой себе, но она вполне дружелюбно улыбнулась расторопным "львятам":
- Быстро.
Они выпрямились, желтовато-коричневые гривы распушились от удовольствия.
- Для вас мы сделаем все, что угодно, миледи, - ответил ей самый старший на вид хриплым голосом, которым обладали все "львята".

Эйслинн сжала кулаки. Так не пойдет. Как же ей обсуждать с ним то, зачем она сюда пришла, когда он сидит и сияет, как какой-то космический объект? Он не угрожал ей, вообще ничего не делал, только говорил то, что ей, если честно, было приятно слышать.
Разве все так ужасно? Ее прошибала дрожь, когда он вот так смотрел на нее. Все вокруг кричало о том, что он хороший.
Он фейри. Фейри нельзя доверять.
Весь его гарем собрался на танц-поле - те самые девушки, которые когда-то были на ее месте. Теперь они толпились среди других фейри и сами были фейри. Такой жизни ей совсем не хотелось.
- Вряд ли такой ответ может чем-то помочь, - сказала Эйслинн, глубоко вздохнув. - Ты мне не нравишься. Я не хочу тебя. И не люблю. С чего ты вообще взял, что у тебя есть повод, чтобы+ - Она замолчала, пытаясь подобрать подходящие слова, но они никак не хотели находиться.
- Ухаживать за тобой? - Предложил свой вариант Кинан с улыбкой.
- Да как угодно. - Аромат цветов, который Эйслинн ощущала вокруг себя, кружил голову. Собравшись с мыслями, она начала сначала: - Я не понимаю, зачем ты это делаешь.
- Все уже сделано, - проговорил Кинан и потянулся к ней.
- Не смей, - остановила его Эйслинн, отстраняясь.
Он откинулся на спинку своего стула. Синие огни клуба придавали ему еще более нечеловеческий вид.
- Что, если я скажу тебе, - начал Кинан, - что ты - ключ, Грааль, книга, единственное, что может спасти меня? Если скажу, что ты нужна мне, чтобы победить того, кто замораживает землю? Что твое согласие спасет мир - всех этих фейри и твоих смертных? Тогда ты согласишься принять меня?
Эйслинн уставилась на него. Вот оно - то, что они от нее скрывали.
- Значит, в этом все дело?
- Может быть.
Он встал и медленно обошел вокруг стола, давая Эйслинн время превратить стул, на котором она сидела, в своеобразную преграду между ними, но Эйслинн не пошевелилась.
- Есть только один способ узнать это. - Кинан остановился так близко, что ей пришлось бы оттолкнуть его, чтобы встать. - Ты должна сделать выбор - остаться со мной.
Ей вдруг захотелось сбежать.
- Я не хочу становиться одной из них, - сказала Эйслинн и ткнула пальцем в толпу Летних девушек. - Или такой ледышкой, как Дония.
- Выходит, Дония тебе рассказала, - кивнул он, как будто это было само собой разумеющимся.
- Об этой маленькой подробности, которую ты упустил? Да уж, рассказала. - Эйслинн старалась говорить спокойно, будто альтернатива пополнить его гарем или стать замороженной фейри была вполне нормальным фактом. - Слушай, я не желаю становиться одной из твоих игрушек и не хочу быть такой, как Дония.
- Не думаю, что ты станешь тем или иным, - возразил Кинан. - Я уже говорил тебе. Я хочу, чтобы ты выбрала быть со мной. - Он поднял ее на ноги, но не отступил, оставаясь слишком близко к ней. - Если ты - та самая+
- Мне это по-прежнему неинтересно.
Его вид вдруг стал уставшим, несчастным. Именно так себя сейчас чувствовала сама Эйслинн.
- Эйслинн, если ты - тот самый ключ, который мне нужен, и если ты отвернешься от меня, мир будет становиться все холоднее и холоднее, пока летние фейри, включая теперь и тебя, не умрут, а смертные не начнут голодать. - В его глазах, словно в глазах какого-то животного, отражались огни клуба. - Я не могу позволить этому случиться.
Какое-то мгновение Эйслинн стояла, не зная, что ответить. Дония ошиблась: она не могла говорить с ним, не могла пытаться вразумить его. Кинан был непреклонен.
- Мне нужно, чтобы ты поняла. - Его тон был пугающим, как рычание хищника в темноте, предупреждающего об опасности. А затем он добавил отчаявшимся голосом: - Неужели ты не можешь хотя бы попытаться?
И Эйслинн почувствовала, как кивает, соглашаясь попытаться, отчаянно желая покончить с его несчастьями.
Сосредоточься. Она не за этим пришла сюда. Эйслинн схватилась за край стола так, что пальцам стало больно.
Видеть его, знать, кем он был в действительности, понимать, каким на самом деле является тот мир, который он ей предлагал, - все это не облегчало ее задачу. Сопротивляться. Эйслинн и не предполагала, что все будет именно так: ужас, который вызывали в ней все эти создания, должен был сделать ее сильнее, решительнее. Но он смотрел на нее с такой мольбой в глазах, что все, о чем она могла думать, - как дать ему то, чего он хотел, сделать все, только бы тот солнечный свет снова озарил ее.
Эйслинн попыталась сосредоточиться на том, какие фейри ужасные, думать обо всех тех жестокостях, которые она видела.
- Твои фейри не так много значат для меня, - нарушила Эйслинн затянувшееся молчание, - чтобы я отказалась от своей жизни.
Кинан молчал.
- Я видела их. Неужели ты не понимаешь?! Я видела тех, кто сейчас здесь. - Она заговорила тише. - Видела, как они лапают девушек, слышала, что они говорили. Видела, как они щипаются, толкаются, насмехаются друг над другом. Даже хуже: я видела, как они смеются над нами. Всю свою жизнь, каждый день я видела твоих людей. И я не вижу ничего, что стоило бы спасать.
- Если ты примешь меня, ты будешь править ими, будешь Летней Королевой. Они будут подчиняться тебе так же, как мне.

Кинан держал ее маленькую ладонь в своей руке, и ему казалось, что само солнце коснулось его. Она еще не сказала "да", но она уже думает об этом, принимает то, что ее смертность осталась в прошлом. Конечно, она будет тосковать - так было со всеми новообращенными девушками.
Он вел ее к выходу, видя, что все летние фейри следят за ними с одобрением в глазах. Кинан подозревал, что Эйслинн тоже видит их, не их "иллюзии", а то, что под ними скрывается, их настоящие лица. Она шла за ним через танц-пол. Эйслинн не хотела танцевать, но и не шарахалась от фейри, когда они подходили ближе. Для смертной, которая одарена Видением, это было по-настоящему смело. Кинан знал, что она слышит тех фейри, которые, не зная о ее даре, предпочли остаться невидимыми, подходили ближе остальных и гладили ее по волосам.
- Наша миледи.
- Королева+
- Наконец-то она пришла к нам+
Они не слышали ее сомнений и отчаяния. Они только знали, что смертная девушка искала Кинана, видели, что она уходит вместе с ним. После слов гадалок на карнавале они верили, что она та, кто освободит их. Кинан надеялся, что все они правы.
- Летние девушки в библиотеке, - начала Эйслинн, - они сказали, - она вдруг покраснела и отвела взгляд, - м-м, как будто они встречаются со смертными.
От этих слов Кинану стало больно. Он и подумать не мог, что, когда найдет свою королеву, будет настолько ей неинтересен.
- Встречаются, - ответил он, стиснув зубы.
- Значит, и я могла бы+
Эйслинн замолчала - они подошли к выходу. Вышибала, который добавил металлические кольца к своей "иллюзии" с тех пор как Кинан пришел сюда, улыбнулся Эйслинн:
- Эш.
Она смело ухмыльнулась ему в ответ:
- Потом.

Эйслинн увернулась от ее прикосновения:
- Нет.
Бейра рассмеялась, и Эйслинн почувствовала, как по спине поползло что-то холодное и мерзкое. Ее злость на то, что она становилась одной из них, теперь не имела значения. Все это перестало быть важным, когда Бейра ранила Кинана. В Эйслинн загорелся инстинкт защитить его - потребность, которую она часто ощущала по отношению к своим друзьям и никогда - к фейри. Может, от того, как он смотрел на нее в клубе, но в Эйслинн росло чувство, что Кинан так же пойман в ловушку, как и она сама.
Бейра не выстоит против нас обоих, против Летних Короля и Королевы. И хотя мысль эта Эйслинн совсем не радовала, она понимала, что права.
- До скорой встречи, сладенькие, - промурлыкала Бейра и махнула рукой.
Две ссохшиеся ведьмы вышли вперед и встали по обе стороны от Бейры, как фрейлины со своими хозяйками на картинах, изображавших королевских персон. Под "иллюзиями" у этих фейри не было ничего общего с темной красотой Бейры. Казалось, кто-то высосал из них жизнь, оставив пустые иссушенные оболочки с остекленевшими глазами.
Не оглядываясь, все трое двинулись вниз по аллее. Кусочки льда блестели под ногами Бейры, как битое стекло.
Эйслинн взглянула на Кинана.
- Ну и сука! Ты в порядке?
Кинан с благоговением смотрел на нее, приложив ладонь к щеке. Раны исчезали у нее на глазах, оставались лишь красные следы там, где она его поцеловала. Оба "дяди" встали с обеих сторон от Кинана, охранники окружили их. Слишком мало, слишком поздно+
Сразу несколько фейри заговорили одновременно:
- Бейра ушла?
- А ты+
Но Кинан не обращал на них внимания. Он взял Эйслинн за руку и положил ее ладонь на свою щеку.
- Ты сделала это, - проговорил он тихо.
Один из фейри шагнул ближе:
- Что она сделала? Ты ранен?
- Она не поняла, да? - Вдруг спросил Кинан. - Бейра не видела этого?
Его глаза расширились, и Эйслинн разглядела крошечные фиолетовые цветы, распустившиеся в их глубине. Она отдернула руку и потрясла головой:
- Это ничего не значит и ничего не меняет. Я просто+ Я не знаю, почему я это сделала.
- Но ты сделала это, - прошептал Кинан и взял ее руки в свои. - Ты видишь, как все изменилось.
Ее затрясло.
Он смотрел на нее так, словно она была тем самым Граалем, о котором он говорил, и в голове Эйслинн пульсировала только одна мысль - бежать, бежать как можно быстрее и как можно дальше.

Через несколько секунд после побега Эйслинн Кинан снова упал на колени. Никто не поднялся.
- Она ушла, - простонал он. Он знал, что выглядит слабым, но у него не был сил обращать на это внимание. - Это она, и она ушла. Она знает, и она ушла!
Он смотрел туда, куда убежала Эйслинн. Она двигалась не так быстро, как фейри, но намного быстрее любого смертного. На долю секунды в голове Кинана мелькнул вопрос, заметила ли это сама Эйслинн?
- Нам вернуть ее? - Спросил один из рябинников.
Кинан повернулся к Ниаллу и Тэвишу:
- Она ушла.
- Ушла, - повторил Тэвиш и жестом отпустил охранников.
Те растворились в тенях, оставаясь достаточно близко, чтобы их можно было позвать, но и достаточно далеко, чтобы не иметь возможности улышать тихий разговор.
Ниалл взял Кинана за руку:
- Дай ей вечер, чтобы все это переварить.
Тэвиш подошел к Кинану с другой стороны.
- Она подумает об этом. Так она сказала в клубе, - убеждал себя Кинан, переводя взгляд с одного своего советника на другого. - Подумает. Она должна.
Тэвиш и Ниалл молча вели Кинана вперед. За ними в полной тишине следовали охранники.

Как известно, фейри невероятно привлекает
красота смертных женщин+ поэтому Король
заставляет своих многочисленных фей и эльфов
разыскивать их, чтобы они по возможности
присоединялись к их народу.
"Античные легенды, мистические заклинания и
ирландские суеверия" (1887)
Леди Франческа Сперанца Уайлд

Эйслинн не останавливалась, пока не оказалась у двери Сета. Она толкнула дверь, позвала его и едва не споткнулась на месте, когда увидела кучу народа.
- Эш! - Сет пересек комнату и уже держал ее в руках, пока она собиралась с мыслями.
- Мне нужно+ - начала она и замолчала.
Она все еще задыхалась, ее волосы растрепались. Эйслинн почти не замечала шум, создаваемый звоном бутылок и движущимися телами, пока старалась восстановить дыхание.
Никто из собравшихся никак не прокомментировал ее появление, а может, она просто не слышала этого, пока Сет вел ее в другой вагон, где располагалась небольшая ванная и спальня. Они остановились, Сет закрыл дверь.
- Ты ранена? - Вглядываясь в ее лицо, он водил по ней руками, выискивая разрывы в смехотворной одежде, которую дала ей Дония.
Эйслинн покачала головой:
- Замерзла. И напугана.
- Прими душ, - посоветовал Сет. - Как раз согреешься, пока я от всех избавлюсь.
Он открыл дверь и включил маленький обогреватель. Тот загорелся, и мягкий гул наполнил комнату. Секунду Эйслинн колебалась, но потом согласно кивнула. Сет быстро поцеловал ее и оставил одну в комнате.

Когда Эйслинн вышла из ванной, в доме было тихо - все ушли. Она стояла в дверях, чувствуя себя в безопасности оттого, что Сет был рядом. Бабушка, конечно, прилагала все усилия, чтобы обеспечить им с Эйслинн безопасную жизнь, но бабушкин страх перед фейри превратил этих созданий в центр их маленькой вселенной, как будто даже самые обыденные вещи зависели от их реакции.
Сет растянулся на диване, положив руки под голову. Он не казался встревоженным или даже удивленным ее стремительным появлением.
Кажусь ли я ему теперь другой?
Эйслинн мысленно произнесла "Невидимая" и шагнула к нему. Он не поднялся, не посмотрел на нее, не сказал ни слова.
Он действительно меня не видит.
Она провела пальцами по его руке, остановившись на бицепсе.
- Так тебе проще быть смелой? - Внезапно спросил он и посмотрел прямо на нее.
- Чего? - Эйслинн отдернула руку. - Я сейчас+
- Рецептик Донии. Ты вся затененная, но я тебя вижу.
Сет не пошевелился, оставаясь в том же положении, в котором его застала Эйслинн.
- Я, кстати, не против, - добавил он.
- Теперь я такая же плохая, как они, - горько сказала Эйслинн.
- Ничего подобного. - Он перекатился на бок, так что теперь на диване было место и для нее. - Ты же не трогаешь каких-то мужиков на улице. Ты трогаешь меня.
Эйслинн уселась на дальнем конце дивана. Сет положил одну ногу ей на колени, вторую прижал к ее спине.
- Кинан считает, что я Летняя Королева.
- Кто?!
- Та, - объяснила Эйслинн, - кто поможет ему вернуть потерянные силы и власть. Если он не найдет свою королеву, мир будет становиться все холоднее и холоднее. Он говорит, что все, и люди тоже, умрут. Он думает, что я - это она, королева, которая все изменит. - Эйслинн чуть-чуть наклонилась вперед, чтобы Бумер, который сейчас полз куда-то по спинке дивана, не запутался в ее волосах. - Они сделали из меня фейри. Теперь я одна из них.
- Я это понял, когда ты превратилась в невидимку.
- Они это сделали, изменили меня, и я+ Да не хочу я быть их долбанной королевой!
Сет кивнул.
- Хотя, - продолжала Эйслинн, - думаю, что так и есть. Я не знаю, что делать. А сегодня я видела еще одну - Зимнюю Королеву. - Эйслинн передернуло, когда она вспомнила боль от ужасного холода. - Она - это просто ужас какой-то. Появилась и ранила Кинана. А я хотела, чтобы она корчилась от боли. Хотела поставить эту тварь на колени.
Эйслинн рассказала Сету о том, как Бейра оставляла за собой лед, о ведьмах, которые были с ней, о поцелуе, который убедил всех фейри, что она их королева.
- Я не хочу этого, - закончила она свой рассказ.
- Значит, мы найдем способ все исправить. - Сет ногами притянул ее к себе, и она улеглась сверху на его груди. - Или придумаем, что с этим делать.
- А если у меня ничего не получится? - Прошептала Эйслинн.
Сет не ответил, не пообещал, что все будет хорошо. Он просто поцеловал ее. Эйслинн почувствовала, что согревается, будто комок теплого света зародился где-то внизу ее живота, но ничего не заметила, пока Сет не отодвинулся и не уставился на нее:
- Ты сладкая, как солнечный свет, - прошептал он. - И с каждым днем все слаще и слаще. - Он провел пальцем по ее губам.
Эйслинн резко отстранилась, встала и отошла от дивана. Ей дико хотелось разреветься.
- Так вот почему у нас все изменилось? - Спросила она срывающимся голосом. - Потому что я превращаюсь в нечто другое?
- Нет. - Голос Сета был спокоен. Он медленно приближался к ней, как к испуганному животному. - Семь месяцев, Эш. Семь месяцев я ждал, когда ты наконец увидишь меня. Это, - он поднял ее руку, которая сияла так же, как сиял этим вечером Кинан, - не причина. Я влюбился в тебя до того, как все это началось.
- Откуда мне было знать? - Эйслинн нервно теребила край идиотской блузки, в которую ее нарядила Дония. - Ты же ничего не говорил.
- Я много чего говорил, - поправил ее Сет. - Ты просто меня не слышала.
- Тогда почему сейчас? Если не из-за этого, то почему?
- Я ждал. - Он развязал узелок на шнуровке блузки и накрутил бархатный шнурок на палец. - А ты продолжала видеть во мне только друга.
- Ты и был моим другом.
- Я и сейчас им остаюсь. - Сет засунул палец под скрещенные концы шнурка вверху блузки и потянул, освобождая один конец узкой красной ленты. - Но это не значит, что я не могу быть и кем-то другим.
Эйслинн с трудом проглотила комок в горле, но не отодвинулась от него. Сет распустил еще один крестик шнуровки.
- Он не делал этого. То есть мы не делали, - выдавила Эйслинн.

Несколько часов спустя Эйслинн лежала на кровати, прижимая к груди одеяло. Ее и раньше целовали, но не так и не там. Если секс хотя бы на капельку лучше, чем это, она просто не выживет. Под прикосновениями Сета исчезали все заботы.
Когда все закончилось, он крепко обнял ее. Сет все еще был в джинсах, их ткань слегка царапала обнаженные ноги Эйслинн.
- Я не хочу быть одной из них. Я хочу этого, - прошептала Эйслинн и положила руку на его живот. Потом просунула ноготь мизинца в кольцо в его пупке. - Я хочу быть здесь, с тобой. Хочу пойти в колледж. Я еще не знаю, кем хочу стать, но точно не хочу быть фейри. И определенно не хочу быть их королевой. Хотя, судя по всему, я она и есть. Я знаю это, вот только не знаю, что теперь со всем этим делать.
- А кто сказал, что раз ты фейри, тебе нельзя все это делать?
Эйслинн подняла голову и посмотрела на Сета. Он продолжал:
- Дония пользуется библиотекой. Кинан сейчас ходит в твою школу. Так почему ты не можешь делать то, что хочешь?
Он взял прядь ее волос и перебросил через ее плечо себе на грудь.
- Но они делают это из-за чертовой игры, - возразила Эйслинн, но когда услышала саму себя, задумалась: может, необязательно все должно сводиться к выбору "все или ничего"?
- Ну и что? У них свои причины, у тебя свои. Я прав?
Теперь, когда Сет сказал это, все стало казаться проще - не легче, нет, но и не невозможно. Могла ли она на самом деле сохранить свою прежнюю жизнь? Может быть, Кинан не спешил отвечать на ее вопросы как раз потому, что ответы ему не нравились.
Эйслинн улыбнулась.
- Это точно. - Она положила голову Сету на плечо. - И с каждым днем причин все больше и больше.

Если бы мы могли любить и ненавидеть всем сердцем,
как это делают фейри, мы могли бы жить
так же долго, как они.
"Кельтские сумерки" (1893, 1902)
Уильям Батлер Йейтс

- Это она! - Бейра топала ногой, управляя морозом, слегка колеблющимся, как блестящая волна, всего в ярде от Донии. - Ты не можешь позволить ей приблизиться к посоху. Ты меня слышишь?
Дония вздрогнула от обжигающего холода в ее голосе. Она не говорила и не двигалась, когда ветер Бейры вырвался во двор, уничтожая деревья, с корнем вырывая поникшие цветы, все еще цеплявшиеся за жизнь.
Бейра бросила посох на землю и сказала:
- Вот. Я принесла его. Все по правилам.
Дония кивнула. Все время Бейра приносила свой посох, все время они играли в эту игру, но никогда у Зимней Королевы не было настоящих сомнений.
На этот раз все по-другому. Эта девушка другая.
Глаза Бейры побелели, она едва контролировала себя, так что Дония не могла говорить.
- Если она придет, чтобы поднять посох, - Бейра протянула руку, и посох переместился к ней, как живое существо к своему хозяину, - ты можешь остановить ее. Я не могу. Таково было условие Ириала, когда мы связывали этого молокососа: если я активно вмешаюсь, эта смертная неизбежно получит мантию Летней Королевы. Я теряю свой трон - она получает свой и освобождает Кинана.
В процессе своего монолога Бейра поглаживала посох.
- Я не могу действовать. Баланс, этот проклятый баланс был условием Ириала, когда мы устанавливали границы для Кинана.
Голос Донии был не громче шепота, но она попробовала:
- О чем вы говорите?
- Я говорю, что твои прелестные синие губки могли бы решить мою проблему, - Бейра дважды дотронулась пальцами до своих чересчур красных губ. - Теперь ясно?
- Да, - Дония заставила себя улыбнуться. - И, если я сделаю это, вы освободите меня?
- Да, - Бейра обнажила зубы в жестоком рыке. - Если это не будет сделано в ближайшие два дня, я пошлю к ней ведьм, а потом вернусь за тобой.
- Я поняла, - Дония облизнула губы и попыталась повторить жестокое выражение лица Бейры.
- Хорошая девочка, - Бейра поцеловала Донию в лоб и ткнула посох в ее руки. - Я знала, что могу рассчитывать на то, что ты поступишь правильно. Тебе это понравится - ты поставишь Кинана на колени после всего того, что он с тобой сделал.
- Я помню все, что сделал Кинан, - Дония улыбнулась и по одобрительному взгляду Бейры поняла, что выглядит такой же жестокой, как она.
Сжимая посох так сильно, что заболели руки, Дония добавила:
- Я сделаю то, что должна.

Кинан прогнал охранников, девушек - всех, кроме Ниалла и Тэвиша. Охранники, последовавшие за Эйслинн, подтвердили его подозрения о том, куда она пошла. Она теперь знает. Как же она может по-прежнему отворачиваться? Идти к нему?
Пока они шли на холм, Ниалл советовал Кинану проявить терпение. То же самое он раньше предлагал Эйслинн, но теперь, теперь, когда он знал, как он мог ждать?
- Я был терпелив в течение многих столетий. - Кинан чувствовал себя обезумевшим. Пока они шли домой, его королева, его единственная, та, кого он ждал всю жизнь - столетия - была в руках другого, и кого - смертного! - Мне нужно поговорить с ней.
Ниалл преградил ему дорогу:
- Подумай об этом.
Кинан отодвинул его.
- Ты видишь ее здесь? Я тут. Я не последовал за ней к его дому, но она не пришла ко мне.
- Хотя бы несколько часов? - Ниалл говорил спокойно, как и прежде, когда характер Кинана заставлял того действовать глупо. - Пока ты немного не успокоишься.
- Каждое мгновение, пока я жду, Бейра может узнать, что случилось и где она, - он подошел к двери. - Она уже знает о том, что сказали гадалки. Именно поэтому она пришла сегодня вечером. И если она узнает, что Эйслинн уже может делать, что мы можем сделать вместе+
- Ты только послушай себя, - Ниалл положил руку на дверь, держа ее закрытой. - Ты же не собираешься идти убеждать ее, когда ты в таком состоянии?
- Дай ему пройти, Ниалл, - сказал Тэвиш, не повышая голоса, прозвучавшего, однако, настойчивее, чем обычно. Его пристальный взгляд вселял ужас, когда он сказал Кинану: - Помни, о чем мы говорили. Эту девушку нужно завлечь, чего бы это ни стоило. Все мы знаем, что это - она.
На лице Ниалла появился испуг:
- Нет.
Кинан отпихнул Ниалла, распахнул дверь+ и столкнулся с Донией. Пар с шипением поднимался над их телами, пока Кинан стоял, прижатый к ее холодному телу.
Такая же безмятежная, как первый зимний снег, она пришла к нему на холм - по собственной воле - и спокойно сказала:
- Закрой дверь. Нам надо поговорить.

Дония прошла мимо Кинана, с волнением глядя на его советников - не на него. Он не должен этого видеть - итак был слишком расстроен.
Как только Дония услышала, что дверь закрылась, она сказала:
- Она хочет, чтобы Эш умерла. Она хочет, чтобы я убила ее. - Дония стояла в комнате дальше, чем ей хотелось бы, и Кинан стоял между ней и выходом. - Ты должен что-то предпринять.
Он не отвечал, только испуганно уставился на нее.
- Кинан? Ты меня слышал? - спросила она.
- Оставьте меня наедине с Дон, - он жестом отпустил Ниалла и Тэвиша.
Они оба ушли, после того как Ниалл, поймав взгляд Донии, сказал ей: "Будь помягче".
Кинан опустился на колени перед диваном.
- Она убежала от меня.
- Что она сделала? - Дония подошла к Кинану ближе, наклонив голову, поскольку одна из его чертовых птиц налетела на нее.
- Убежала, - он вздохнул, и комната наполнилась шелестом листьев. - Эта она. Она разрушила мороз Бейры, излечив меня поцелуем.
- Ты можешь убедить ее, - тихим голосом сказала Дония. Не хватало еще, чтобы Ниалл, Тэвиш или одна из Летних девушек, находящихся на холме, подслушали прозвучавшую в ее голосе нежность к Кинану. - Дай ей сегодня подумать, а завтра+
- Она убежала к нему, Дон. Рябинники ходили туда и видели, - поражение застыло в его прекрасных глазах. - Это - она. Она знает это, но все равно убежала к своему смертному. Я проиграю, если+
Дония взяла его руку, игнорируя боль от прикосновения, облако пара поднялось от их рук.
- Кинан, дай девочке подумать. Ты всегда знал об этой игре. А для нее все так ново+
- Она не любит меня, даже не хочет. - В его голосе было столько печали, что в комнате заморосил мелкий дождик.
- Завоюй ее. - Дония окинула его пристальным взглядом, бросая ему вызов, пытаясь зажечь то высокомерие, которое в последнее время, казалось, куда-то исчезло. - Что? Резко исчерпал все идеи? Ну же, Кинан. Пойди поговори с ней завтра. Если это не сработает, сбрось "иллюзию". Поцелуй ее. Обольсти ее. Только сделай это быстро, иначе она умрет.
- Что если+
Она перебила его.
- Нет. Я выторговала тебе пару дней, не больше. Бейра думает, что я выполню ее приказ - убью Эш, но у нее не займет много времени понять, что я ей не подчиняюсь.
Прежде чем он мог ответить, Дония заговорила громче, чтобы быть услышанной в грохоте льда, который скатывался с нее, когда капли дождя Кинана касались ее кожи.
- Если ты не завоюешь Эйслинн, она лишится жизни. Заставь ее слушать, или все проиграют.

У граждан Волшебного царства есть одно
общее достоинство - преданность своему делу.
"Прославленные"(1913)
Гертруда М. Фолдинг

Когда Эйслинн проснулась на следующее утро - все еще в объятиях Сета - она знала, что пришло время рассказать бабушке всю правду. Но как? Как я скажу ей об этом?
Она позвонила бабушке прошлой ночью, чтобы та не волновалась. Бабушка не возражала, чтобы Эйслинн осталась у Сета, только попросила ее быть осмотрительной, "использовать меры предосторожности и иметь голову на плечах". И Эйслинн поняла, что бабушка знала, почему она осталась. Несмотря на свой возраст, бабушка была сторонником женского равенства во всех отношениях. Не так давно это шокировало Эйслинн, когда бабушка изволила провести с ней познавательную беседу "о пестиках и тычинках".
Эйслинн выскользнула из кровати, чтобы быстро заскочить в ванную. Когда она вернулась, Сет лежал, подперев голову рукой.
- С тобой все хорошо? - В его голосе явно слышалось беспокойство. - С нами?
- Даже очень, - она снова залезла в кровать и прижалась к нему. Только с ним одним она действительно чувствовала себя хорошо. - И все же мне скоро придется уйти.
- Только после завтрака, - его голос был низкий и хриплый, когда он скользнул рукой под край ее футболки, бывшей на нем прошлой ночью.
- Я должна идти. Мне нужно поговорить с бабулей и+ - она сглотнула, когда он притянул ее к себе на грудь и выдохнул в ее шею.
Его теплое дыхание щекотало кожу.
- Ты уверена? Еще рано.
Эйслинн позволила своим глазам снова закрыться, позволила себе расслабиться в его руках.
- М-м-м+ ладно, несколько минут.
Его смех был каким-то темным, другим, каким она и представить его себе не могла - полный невысказанных обещаний. Это было чудесно!
Почти час спустя она оделась и заверила его, что может сама дойти до дома.
- Вернешься позже?
- Как только смогу, - прошептала Эйслинн.
И в самом деле. Она не бросит Сета. Это было невозможно. Если я - действительно их королева, какое они имеют право указывать мне, что делать?
Она все еще улыбалась, когда фейри снаружи поклонились ей. Несколько из тех, что, кажется, были охранниками, следовали за ней, когда она шла через город, держась на небольшом расстоянии. За ними тащился фейри со шрамами, изображавший из себя дядю Кинана в школе.
В ярком солнечном свете, после долгой ночи с Сетом все казалось почему-то менее ужасным, не простым, но возможным. Ей только нужно было поговорить с Кинаном, сказать ему, что она пройдет его испытание, только если сможет сохранить свою настоящую жизнь. Другой вариант - отказаться от своей смертной жизни, чтобы быть или Летней девушкой, или Летней Королевой - ее не устраивал. Теперь она должна была решить, как сказать ему и где его найти.
Однако искать его не пришлось: он сидел на лестничной площадке - невидимый для ее соседей.
- Тебе нельзя здесь находиться, - сказала она скорее раздраженно, чем испуганно.
- Мы должны поговорить. - Он выглядел таким утомленным, что она задалась вопросом, спал ли он вообще.
- Прекрасно, но не здесь, - она схватила его за руку и потянула. - Ты должен уйти.
Он поднялся на ноги, но не ушел, а гневно посмотрел на нее.
- Я ждал большую часть ночи, Эйслинн. Я не уйду, пока мы не поговорим.
Она потянула его от двери, подальше от дома бабушки.
- Я знаю, но не здесь, - она скрестила руки на груди. - Это дом моей бабушки. Ты не можешь здесь находиться.
- Тогда пойдем со мной, - его голос был тих и наполнен тем самым отчаянием, которое она впервые услышала в "Руинах".
Эйслинн переживала, что он будет сердиться после того, как она убежала, что он не пожелает идти на компромисс, но вместо этого он выглядел таким же подавленным, какой чувствовала себя и она сама, если не больше. Его блестящие медные волосы выглядели тусклыми, словно сияние исчезло. Он провел руками по лицу.
- Мне нужно, чтобы ты поняла. После прошлой ночи+
Бабушка открыла дверь и вышла на площадку.
- Эйслинн? С кем ты разговариваешь+
И тут она увидела его. Двигаясь так быстро, как только могла, она затолкала Эйслинн себе за спину.
- Ты!!!
- Элена? - Начал Кинан с широко распахнутыми глазами, разведя руки, показывая, что не опасен. - Я не причиню вам вреда.
- Тебе здесь не рады, - голос бабушки дрожал.
- Бабуля? - Эйслинн видела в глазах Кинана почти панику, а в глазах бабушки - ярость. Это точно не предвещало ничего хорошего.
Бабушка затащила Эйслинн в открытую дверь и уже готова была закрыть ее, но Кинан остановил дверь ногой, и бабушка принялась изо всех сил тянуть ее на себя.
Он вошел, толкнув дверь, и она захлопнулась за его спиной.
- Я сожалею о Мойре. Я хотел сказать вам это раньше, но+
- Не смей. Ты не имеешь никакого права даже произносить ее имя. Никогда, - голос бабушки сорвался. Она указала на дверь. - Убирайся. Убирайся из моего дома.
- За все эти столетия я не встречал никого похожего на нее. Только Мойру. Я предлагал ей время, - Кинан потянулся, словно собирался взять бабушку за руку.
Она ударила его по руке.
- Ты убил мою дочь.
Эйслинн не могла пошевелиться. Как Кинан мог убить маму? Она же умерла при родах...
- Нет! - Ответил он глубоким голосом, прозвучавшим так же уверенно, как той первой ночью, когда Эйслинн встретила его, как звучал тогда, когда они шли из школы О`Коннелла. - Она убежала от меня, спала со всеми теми смертными. Я попытался остановить ее, но+
Хватит!
- Бабушка! - Эйслинн схватила ее за руку, оттаскивая от Кинана, и подвела ее к креслу.
Кинан даже не вздрогнул.
- Когда смертная девушка избрана, пути назад больше нет, Элена. Я заботился бы о ней даже после рождения малыша. Я ждал, прекратив искать ее, когда она была беременна.
Элена заплакала. Слезы катились по ее щекам, но она не сделала ни одной попытки стереть их.
- Я знаю.
- Тогда вы знаете, что я не убивал ее, - он повернулся к Эйслинн, умоляюще глядя на нее. - Она выбрала смерть от собственной руки, вместо того чтобы присоединиться к Летним девушкам.
Элена уставилась на стену, где были немногие имевшиеся фотографии Мойры и Эйслинн.
- Если бы ты ее не выследил, она была бы жива!